Отец улыбнулся, как будто Невио был надоедливой мухой, не стоящей его забот. — Поверь мне, я знаю.

Я хотел бы иметь такую способность сохранять спокойствие перед лицом его безумия, но Невио все равно умудрялся вывести меня из себя.

Этот парень обладал разрушительной силой атомной бомбы. Римо был чертовым безумцем. Невио делал своего отца похожим на гребаного мальчика из хора.

Но ради Греты я подавлял свою неприязнь. Ради нее мы все проглотим много трудных пилюль.

Становление настоящей семьи будет долгим, ухабистым путем, и я не был уверен, что все мы дойдем до конца.

После того, как мы высадили Фальконе в гостевом доме, мы с папой поехали к моим родителям чтобы подготовиться к предстоящей завтра встрече.

— За эти годы я пережил много тяжелых времен, но это превосходит все.

Я перевел взгляд с дороги. Папа, казалось, постарел на несколько лет за последние несколько недель. Его руки, обхватившие руль, были белыми от давления, которое он на него оказывал.

— Знаю. Все вышло из-под контроля. Спасибо, что согласился с моим решением остаться рядом с Гретой в последние пару недель.

— На самом деле ты не оставил мне выбора.

— Я люблю ее.

Отец глубоко вздохнул и повернул на улицу, где находился особняк. — Официально Невио убил твою жену. На бумаге она все еще была твоей женой, Амо. Мы еще не объявили об этом официально. Но кто-то видел его в городе, и Крессида исчезла.

— Мне не следовало жениться на ней, тогда бы ничего этого не случилось. Я никогда ни о чем больше не буду жалеть.

Отец кивнул, удивив меня. — Если бы я знал степень твоей связи с Гретой, я бы никогда не настаивал на этом.

— Я должен был стоять на своем и отказаться, но я так хотел стать Капо, что был готов на все, только потом я понял, что не могу жить без Греты.

Отец припарковал машину перед домом. Два охранника сидели в черном лимузине перед ним. — Если мы договоримся о перемирии с Каморрой, нам придется дать нашим людям объяснение, почему.

— Я готов дать им правду, потому что они все равно все поймут, когда я женюсь на Грете.

Отец мрачно улыбнулся. — Я боялся, что ты женишься на ней.

— Я женюсь. Ничто в этом мире не остановит меня. Ни ты, ни Фальконе. Грета будет моей.

Отец со вздохом откинулся на сиденье, провел рукой по волосам, выглядя усталым.

— Это может разрушить Фамилию.

— Ты можешь отречься от меня за то, что я с Гретой, — сказал я, хотя слова причиняли боль, но ничто не могло причинить такую боль, как мысль о том, что я потерял Грету, что мы потеряли часть нашего будущего, и увидеть лицо Греты, когда она поймет, что произошло.

Папа коснулся моего плеча. Его глаза смягчились. — Я никогда не отрекусь от тебя, Амо. Ты есть и всегда будешь моим сыном.

— Некоторые не поймут.

Папа кивнул. — Мы постараемся убедить их. А если это не удастся, мы поступим так, как поступали всегда. Наше слово — закон, и они либо подчинятся, либо умрут.

Это будет не так просто, но за то, что отец готов рискнуть в этой битве, я был ему бесконечно благодарен. Я обнял его.

— Но я никогда не прощу тебя за то, что ты стал семьей Фальконе.

Я выпустил грубый смешок и отстранился, радуясь, что папа разбавил этот слишком эмоциональный момент своим сухим юмором.

33

Лука

Маттео вцепился мне в лицо. — Ты позволил маленькому ублюдку, похитившему мою дочь и жену, пробраться на нашу территорию и убивать людей.

— Крессида получила то, что заслужила.

Маттео насмехался. Все наши последние ссоры были связаны с тем, как я справился с ситуацией с Каморрой после того, как Невио и его два приятеля взяли в руки Изабеллу и Джанну. Я слишком хорошо понимал его гнев. Черт, я был защитным безумцем из нас двоих.

— И когда же Невио и Римо получат по заслугам, и это не гребаный теплый прием в нашем городе. Я не хочу, чтобы они были здесь, ни сейчас, ни когда-либо. Фальконе напали на кого-то на нашей территории, мы должны отплатить.

Марселла покачала головой. — Маттео, этот кусок дерьма и ее семья зарезали Грету. У девочки, наверное, никогда не будет детей.

Марселла потрогала свой круглый живот и тяжело сглотнула. Я похлопал ее по руке, не хотел, чтобы она накручивала себя.

— Я в порядке.

— Бесполезно с ней нянчиться. Она злится на меня каждый раз, когда я пытаюсь, — сказал Мэддокс. Когда

Марселла выбрала его, Фамилия была в восторге. Теперь выбор Амо превзошел все ожидания. Мои дети выбрали любовь, и это поставило семью на грань внутренней войны.

— Нам повезло, что Невио не сжег Нью-Йорк и всех гребаных членов Фамилии. Он чертовски сумасшедший. Даже хуже, чем его отец. Черт, Лука. Ты не можешь позволить им участвовать в нашей встрече. Мы на войне. И я не хочу мира с этими ублюдками.

— Войны быть не может, — сказала

Марселла. — Амо не сможет жить без Греты, ни после того, что случилось, ни снова. Если мы не договоримся о перемирии, мы потеряем Амо. Он любит Грету, как ты любишь Джанну, а папа любит маму.

— И я люблю тебя, — напомнил ей Мэддокс. Она закатила глаза, но улыбнулась, чтобы смягчить удар. Все еще трудно было поверить, что моя маленькая девочка выбрала байкера, врага прошлого. Иронично, что

Амо тоже пришлось выбирать врага. Я не был уверен, было ли это признаком плохого воспитания с нашей с Арией стороны, или нет.

— Маттео, нам нужен этот мир. Джанна и Изабелла будут в большей безопасности без войны.

— Они будут в безопасности, если мы убьем всех Фальконе.

— Этого не случится.

— Ты не можешь рассматривать возможность сделать их семьей. Я не буду находиться в одной комнате с Невио Фальконе, не убив его.

Маттео повернулся на пятках, вышел и почти столкнулся с Амо, затем покачал головой и ушел, не сказав больше ни слова.

Амо повернулся ко мне с гримасой. — Он не очень хорошо это воспринимает.

— Он хочет защитить Джанну и Изабеллу.

— Они будут в большей безопасности с Фальконе как с семьей.

— Я могу поговорить с ними, — предложила

Марселла. — Я уверена, что Джанна и Изабелла проголосуют за мир. Их не волнует месть, а Маттео прислушается к их словам.

Она поднялась на ноги.

— Ты единственная сильно беременная женщина, которая носит восьмидюймовые каблуки, — сказал

Амо с натянутой улыбкой.

— Четыре с половиной дюйма, Амо. Мужчинам действительно нужно правильно мерить. И я на шестом месяце, и не собираюсь рожать завтра, так что успокойся. У нас есть другие вещи, о которых стоит беспокоиться.

Мэддокс одарил ее ухмылкой, на которой я не хотел задерживаться.

Марселла поцеловала меня в щеку, прежде чем погладить Амо по груди и прошептать ему что-то на ухо, что заставило его сглотнуть и кивнуть. Затем она вышла.

— Мэддокс, — сказал я, прежде чем он успел последовать за ней.

Его светлые брови сошлись вместе. — В чем дело?

— Ты упомянул, что станешь частью Фамилии, если я разрешу.

Мэддокс замер. Превращение бывшего байкера в Сделанного Человека вызвало бы новые волны, но я хотел показать силу, а Мэддокс доказывал свою преданность снова и снова. Мне нужен был каждый верный человек на моей стороне, которого я мог найти.

— Конечно, — медленно сказал он, посмотрев на

Марселлу, которая снова появилась в дверях.

— Тогда я собираюсь попросить тебя дать клятву очень скоро, если мы все переживем завтрашнюю встречу.

Мэддокс кивнул с широко раскрытыми глазами. — Это честь для меня, Лука. Я прикрою тебя и Амо завтра, не волнуйся.

Марселла прикусила губу, гордо улыбаясь. Она послала мне благодарную улыбку, прежде чем они с Мэддоксом ушли.

— Этого давно следовало ожидать, — сказал

Амо.

— Иногда мне требуется много времени, чтобы принять правильное решение, — сказал я, все еще жалея о своем решении насчет